Юрий Моисеев: Две грани великого хоккейного пути. К 85-летию

В истории хоккея встречаются личности, чей талант проявляется ярко, порой неожиданно, оставляя за собой глубокий след. Юрий Моисеев, безусловно, был из таких. Его дарование, будь то на льду или на тренерской скамейке, отличалось особой остротой и самобытностью. В обеих ролях Юрий Иванович в равной мере раскрыл свой потенциал, став заметной, хоть и не всегда центральной фигурой в летописи отечественного хоккея.

Как игрок, он лишь единожды вышел на мировую арену в составе сборной СССР, но этот единственный шанс обернулся триумфом – золотом Олимпийских игр и чемпионата мира в Гренобле в 1968 году. Его путь к вершине тренерской карьеры был долгим, но увенчался успехом: в 1998 году Моисеев привел казанский «Ак Барс» к заветному чемпионству России.

Чемпионский «Ак Барс» и тренерский почерк

Тот чемпионский сезон 1997/1998 годов с «Ак Барсом» оставил яркие воспоминания. Юрий Иванович, «ЮрьИваныч» как его звали, умел общаться с журналистами – его ответы были независимыми, порой ироничными, всегда содержательными. Под его руководством «барсы» методично, словно собирая каждое зернышко, набирали очки, не оставляя шансов аутсайдерам. Против равных соперников было сложнее, но к финишу регулярного чемпионата (именно его результаты тогда определяли чемпиона) стало ясно: эта команда, пусть и не блистающая россыпью звезд, но невероятно крепкая и дисциплинированная, своего не упустит.

Моисеев, мастер досконального прохождения регулярки, был в своей стихии. Он буквально заразил клуб и команду духом постоянного напряжения, не позволяя расслабиться ни на секунду. Все испытывали трудности, но грандиозная цель вела «Ак Барс» вперед. Моисеев не провозглашал ее ежедневно, но его собственное существование было воплощением этой мечты – мечты казанского хоккея и его личной. Он отчетливо понимал, что лишь через предельное напряжение можно достичь желаемого.

Недооцененный вклад в успехи ЦСКА

Титулы и награды – Моисеев их имел в достатке, ведь с середины 70-х он работал ассистентом в родном ЦСКА, сначала у Константина Локтева, а затем у Виктора Тихонова. Его вклад в беспрецедентные успехи армейцев был огромен, но часто оставался недооцененным. Именно Юрий Иванович, особенно в эпоху Тихонова, занимался ключевой работой с армейской молодежью, принимая на себя ответственность за каждого перспективного игрока, еще не готового к большим сражениям.

Он сумел удержать многих от поспешных уходов из-за отсутствия места в основе, помог множеству хоккеистов выйти на высокий уровень. Отзывы его бывших подопечных – лучшее тому подтверждение. Конечно, все лавры доставались главным тренерам, а о Моисееве вспоминали реже. Его истинная роль в тотальном доминировании ЦСКА заключалась не в привлечении новых звезд, а в кропотливой, ежечасной работе с уже имеющимися талантами. Мало кто мог работать с такой интенсивностью и самоотдачей. Чтобы получить должное признание, нужно было выйти из тени, занять кресло главного тренера. Что он и сделал, но уже не в ЦСКА.

Динамовский вызов и неутоленные амбиции

Переход Моисеева в московское «Динамо» на должность главного тренера, хоть и удивил многих, выглядел вполне логичным шагом. Подполковник Моисеев, не добившийся повышения в ЦСКА, получил возможность применить на практике «тарасовские» принципы, которые он впитал еще будучи игроком. Он стремился вдохнуть новую жизнь в команду, которую в шутку называли «вечно второй», чьи старожилы уже едва ли помнили вкус чемпионства. Для Моисеева это был вызов, равно как и для самого клуба, который, казалось, смирился с ролью неудачливого преследователя ЦСКА.

Единственная проблема заключалась в том, что его бывший клуб, ЦСКА, чья сила была неоспорима, продолжал доминировать. «Динамо» под руководством Моисеева упорно боролось, и однажды, в середине 80-х, бело-голубые были в шаге от золота. Тот сезон «Динамо» провело значительно ровнее, чем даже подуставший от побед ЦСКА. Но в самый решающий момент, когда ситуация казалась безнадежной, армейцы проявили свой фирменный «инстинкт убийцы», вырвав победу у главного конкурента. Этот удар оказался для «Динамо» сокрушительным, и они не смогли оправиться от него в последующие годы работы Моисеева.

Тем не менее, это были плодотворные, творчески насыщенные годы для Юрия Ивановича. Три серебряных и одна бронзовая медали чемпионатов страны могли бы удовлетворить многих, но амбиции Моисеева были выше. Долгожданное чемпионство «Динамо» возьмет позже, на исходе 80-х, уже с Владимиром Юрзиновым. Это стало возможным благодаря некоторой раскрепощенности (Моисеев предпочитал более строгие «армейские» рамки) и, конечно, резкому ослаблению ЦСКА. Часть этого успеха по праву принадлежала и Юрию Ивановичу, хотя его глава в истории «Динамо» к тому моменту была уже закрыта.

Время перемен: «Эдмонтон» и «Аргус»

Неутоленные тренерские амбиции Юрия Моисеева оказались временно прерваны глобальными переменами, постигшими страну и хоккей. Его «командировка» в канадский «Эдмонтон Ойлерз» и последующая работа с московским «Аргусом» были, по его собственным меркам, необычными и не соответствовали его уровню. Однако в те непростые годы выбор был невелик.

Игрок для Тарасова: «Джина» под 15-м номером

Юрий Моисеев – это олицетворение советской хоккейной эпохи, одной из самых славных в истории. Уроженец Пензы, начавший свой путь в местном «Труде» и через новокузнецкий «Металлург» попавший прямиком в легендарный ЦСКА, хотя имел предложения и от «Химика» Эпштейна, и от «Динамо» Чернышева. В начале 60-х, пробиться в состав армейцев, где играли великие, было крайне сложно, но Моисеев сумел. Анатолий Тарасов нуждался именно в таком игроке – настырном, неутомимом, способном «залезть под кожу» любому оппоненту, сделать его жизнь на площадке невыносимой. Моисеев, одинаково полезный как в атаке, так и в обороне, идеально подходил для экспериментов мэтра.

Все помнят знаменитую тарасовскую «систему» (Ромишевский-Зайцев, Мишаков-Ионов-Моисеев), однако мало кто знает, что далеко не все спецзадания, например опека Вячеслава Старшинова по принципу «сам не играю, и другим не даю», нравились Моисееву. Он любил играть, хоть в творческом плане и уступал признанным звездам. В 60-е годы конкуренция среди крайних нападающих в СССР была колоссальной, поэтому его период в первой сборной оказался относительно коротким. Роль «сдерживающего звена», которое изматывает соперника и при случае может наказать, хоть и была узковата для Моисеева и его партнеров, но требовала выбора: самовыражение или работа на команду. И, откровенно говоря, без Тарасова Юрий Иванович вряд ли бы увидел олимпийское золото Гренобля. Мэтр буквально «продавил» свою непривычную «систему», и самый старательный нападающий этого «сдерживающего звена», которого меньше всего привлекали в сборную, все же получил свою главную игровую награду.

Учитель и ученик: Влияние Тарасова

Тарасов был для него непререкаемым авторитетом. Юрий Моисеев боготворил своего наставника, признавая лишь его своим истинным учителем. Он восхищался каждой деталью работы мэтра, его артистизмом и способностью превращать рутину в захватывающий процесс. Примечательно, что сам Анатолий Владимирович поначалу не видел в Моисееве будущего тренера, в чем, пусть и косвенно, признался годы спустя. Но мало кто столь органично воспринял принципы великого импровизатора, как этот «взрывной», «юркий» и «пружинистый» (отсюда прозвище «Джина» – от «пружина») крайний нападающий под 15-м номером. Именно эта приверженность идеям Тарасова стала ключевой для становления Моисеева как игрока, и еще больше – как тренера.

Сам Юрий Иванович скромно оценивал себя как «среднего» игрока. Это была суровая, но лишенная самолюбования оценка. Однако, когда жесткий контроль Тарасова ослабевал, Моисеев со своими партнерами демонстрировал куда больше, чем от них ожидалось. Вспомним матч с канадцами в Гренобле, где решалась судьба олимпийского золота: третья тройка проявила себя блестяще не только в обороне. А сам Моисеев часто вспоминал финал Кубка европейских чемпионов 1970 года, когда в практически безнадежной второй игре звено Мишаков – Ионов – Моисеев на 45-й минуте третьего периода перевернуло счет с 3:5 на невероятные 8:5.

Игровой стиль Юрия Моисеева высоко ценил даже Всеволод Бобров, описывая его как «юркого, верткого, очень подвижного, разрушающего самые надежные оборонительные бастионы». Эксперты хорошо понимали: без таких неутомимых тружеников, как Моисеев, не рождаются солисты. Впрочем, 197 заброшенных шайб в чемпионатах СССР говорят сами за себя. Его самоотверженность в обороне и неустанный труд на льду были очевидны, но в хоккее, как и в спорте в целом, всегда больше ценили ярких бомбардиров. Юрий Иванович, зная себе цену, никогда не причислял себя к ним.

Наследие и память

К тренерской работе Юрий Моисеев готовился осознанно и всесторонне. Его образовательный путь – железнодорожный техникум, Московское высшее командное училище, Московский областной педагогический институт – впечатляет и свидетельствует о глубине его подхода. Обладая таким уникальным сочетанием хоккейного опыта и академических знаний, он был предопределен стать продолжателем традиций великих наставников.

Возможно, его непоколебимая приверженность принципам хоккея, в который он играл сам, несколько осложняла его тренерскую карьеру, особенно на поздних этапах. Однако нельзя отрицать, что именно жесткие методы Моисеева заложили фундамент для взлета казанского хоккея, несмотря на сложности его второго прихода в «Ак Барс». Второе расставание с казанским клубом Юрий Иванович переживал особенно тяжело. У него, безусловно, были другие занятия и воспоминания, но истинную полноту жизни он обретал только в работе. Памятник, установленный в его родной Пензе, увековечил память о первом олимпийском чемпионе по хоккею из этого города и подтвердил его многочисленные заслуги.