В хоккейном сообществе о Владимире Беззубове иногда говорят как о «легенде без номера». Но разве это справедливо? Для многих он, безусловно, первый в своем деле – и это сказано без преувеличения, при всем уважении к другим выдающимся мастерам современной хоккейной фотожурналистики. Признаюсь, это, прежде всего, мой личный, весьма субъективный взгляд. Однако сам юбиляр, с присущей ему скромностью, однажды заметил, что не стоит называть его самым-самым, ведь «есть и лучше». И он искренне в это верит, не пытаясь казаться смиреннее, чем есть. Он руководствуется этим убеждением в своей работе и жизни, посвятив фотографии (с небольшими перерывами, как он сам непременно уточнил бы) почти пять десятилетий.
Рутина – неизбежный спутник любой творческой деятельности. И лишь очень немногим удается без видимых усилий оставаться выше повседневности, сохраняя живой и неподдельный интерес к процессу. Владимир Николаевич Беззубов – именно такой редкий пример профессионала, не подчиненного рутине. Он был таким, когда мы часто встречались и даже работали бок о бок, и остается таким сейчас, несмотря на то что производственные процессы стали более технологичными, стандартизированными, уложенными в цифровые рамки, а люди зачастую кажутся разобщенными, словно бильярдные шары. Когда я вижу Владимира (надеюсь, юбиляр простит мне эту фамильярность), я тихо радуюсь, что существуют люди, которые словно не вписываются в общепринятые рамки. По крайней мере, я верю, что внутренне он остался тем же. Внешне, конечно, статус руководителя фотоагентства КХЛ, признанного мастера и легенды российской спортивной фотожурналистики предполагает определенную солидность, и Владимир Николаевич, уверен, полностью ему соответствует. Даже его легендарное прозвище «Борода» сегодня произносится с уважением к сединам и весомости (не в физическом смысле), в отличие от прежних лет, когда оно было скорее дружеским, ироничным и беззаботным.
Потому что когда речь заходила о Володе, люди всегда улыбались. «А, Борода!» – и всем сразу становилось понятно, о ком идет речь, его образ мгновенно возникал перед глазами. Под его обаяние попадали все, независимо от ранга. Владимир Беззубов в молодости и зрелые годы (хотя молодость сейчас, кажется, продлена лет на пятнадцать-двадцать), каким я его помню по работе и совместным моментам, производил впечатление невероятно обаятельного и простого человека, для которого все вокруг – друзья. Удивительным образом эта искрящаяся беззаботность и кажущаяся отрешенность от бытовых проблем (они, казалось, его совершенно не заботили) сочетались с образцовой профессиональной дисциплиной. Не могу припомнить ни одного случая, когда по его вине сорвалась бы съемка или не было выполнено задание. Возможно, эта пунктуальность – следствие его первой, «гражданской» профессии: как-никак, он учился и 13 лет отработал машинистом электровоза, а такая работа разгильдяйства не терпит.
Практически все люди хоккея на его снимках почти всегда выглядят добрее и человечнее, чем в обычной жизни. Особенно мне нравятся его фотографии, сделанные за пределами ледовой площадки. Никогда не возникало чувства, что его объектив пытается подглядеть что-то скандальное, выискивает хайп за кулисами или ищет что-то такое, что могло бы поставить героя съемки в неловкое положение.
