И бомбардир, и арбитр, и аппаратчик. Валентину Козину – 85 лет

Валентин Иванович Козин обладает поистине уникальным набором хоккейных специализаций. Он начал свою долгую и весьма успешную карьеру как правый крайний нападающий, став одним из лучших снайперов отечественного хоккея, и завершил её в той же роли.

Однако его деятельность не ограничивалась игрой. Около десяти лет он был заметной фигурой среди хоккейных арбитров, семь раз попадая в десятку лучших судей сезона, что является весомым показателем его мастерства. Валентин Иванович также проявил себя на административном поприще, занимая ответственные, по-настоящему рабочие должности в Федерациях хоккея СССР и России. Среди них – пост генерального секретаря ФХР. На рубеже веков он плотно занимался делами молодежной сборной России как начальник команды.

После ухода с активных руководящих постов Козин инспектировал матчи в КХЛ. А на нынешнем этапе жизни он обратился к литературному труду, выпустив совместно с известным журналистом Леонидом Рейзером обстоятельный том под названием «Хоккей. Уроки русского». Этот труд объемом почти 500 страниц получил в отзывах эпитет «фундаментальный», и, судя по отрывкам (с полным текстом автор еще не ознакомился), эта оценка справедлива. Не каждый человек в таком солидном возрасте, даже имея желание поделиться мыслями и опытом, находит силы и энергию для осуществления столь масштабного проекта. За это соавторы заслуживают почет и уважение.

Книга не является классическими мемуарами, хотя личные впечатления Валентина Козина, безусловно, присутствуют. Это логично, ведь он непосредственно соприкасался со многими творцами «русского чуда» в хоккее и был причастен ко многим значимым событиям. «Уроки» представляют собой ощутимый вклад в осмысление феномена отечественного хоккея через освещение «различных аспектов тренерской деятельности», представленных в контексте «портретной галереи отцов-основателей и их последователей». Вероятно, в книге нет скандальных тем или жареных фактов – это совсем не в духе Козина, которого подобные стороны хоккейной жизни интересуют в наименьшей степени. К тому же его профессиональная деятельность не располагала к дешевому популизму.

По нескольким встречам и краткому общению с Валентином Ивановичем, которые происходили во время чемпионатов мира «доквебекской» эпохи, можно судить, что аппаратная закалка во многом определила его стиль. Всегда элегантный, безупречно одетый, подтянутый, на вопросы он отвечал, как показалось, с легкой иронией. Вступая в диалог, избегал резких оценок, анализировал ситуацию не сиюминутно, а в развитии, и, казалось, всегда знал о происходящем гораздо больше, чем говорил. Это характерное свойство опытного функционера, который не размахивает руками и не спешит делиться секретами.

Позицию Козина можно понять: он успел поработать в Управлении хоккея Спорткомитета СССР, был ответственным секретарем, а с конца 80-х годов – заместителем председателя Федерации хоккея последних советских лет (один год даже возглавлял так называемый коммерческий комитет федерации). Пост генерального секретаря Федерации хоккея России он занимал в начале 2000-х, когда о стабильности говорить не приходилось, но прорыв уже назревал. Этот прорыв приближали и над ним работали на самых разных участках и уровнях многие люди, для которых судьба народной игры не была пустым звуком.

Не вдаваясь в детали, Козин-функционер получал немало «шишек». Это были времена бурных дискуссий и скромных успехов, кредит доверия к российским хоккейным структурам периодически исчерпывался и восстанавливался с трудом. Лавировать на столь турбулентной должности было невозможно. В эти моменты Валентину Ивановичу, споря или соглашаясь с ним, можно было лишь посочувствовать. Опыт, включая аппаратный, конечно, велик, но переломный момент был слишком резким, а задачи – слишком масштабными и новыми, чтобы легко найти проторенную дорогу. Возможно, у Валентина Ивановича созревают мемуары о самых кризисных временах отечественного хоккея, но, полагаю, воспоминания такого рода душу не греют.

Судейская часть карьеры Козина сложилась весьма успешно. У него была склонность к этой деятельности, хотя сам он такие таланты в себе не подозревал. Однажды в юности он отсудил одну игру по необходимости, получил похвалу – но на серьезное предложение заняться судейством ответил почти с возмущением, что еще не стал настоящим хоккеистом. Гораздо позже, уже попробовав себя в роли человека со свистком, он неоднократно повторял, что судейство должно быть уделом игроков, уже многое повидавших в хоккее. Иначе невозможно понять дух игры, а одного лишь знания правил недостаточно.

К судейству Козина привлек Андрей Васильевич Старовойтов – поистине легендарная личность в нашем, а отчасти и в мировом хоккее. Он был «человеком с очень приметливым взглядом, досконально знающим хоккейное дело», «мудрым и взвешенным – это качество отличало его от других». Козин начинал с первенства Москвы, прошел школу первой лиги и, не сразу, но и не слишком задерживаясь, стал судить высший дивизион. Новичок не разочаровал Старовойтова. Валентин Козин не вошел в самый элитный судейский ряд, но пользовался немалым авторитетом, ошибался не чаще других, старался не противопоставлять дух и букву правил, справлялся с ситуациями, требовавшими особого внимания. Он отсудил на хорошем уровне восемь лет – не так уж много, но и не мало. Без этого опыта вряд ли его функционерская карьера сложилась бы в целом удачно.

Однако точкой отсчета все же была игровая карьера, истоки которой лежат в военном и послевоенном детстве. Его мать была парикмахером, отец работал в нефтегазовом НИИ, ушел на фронт рядовым пехотинцем в 31 год и завершил боевой путь в Вене старшиной. Валя Козин формировался в пресненских переулках и дворах, которые во многом определили уникальность и самобытность не только этого хоккейного поколения. Раннее хоккейное образование в комфортных условиях, безусловно, прекрасно, но оно зачастую унифицировано. А двор не мог «выпускать» одинаковых хоккеистов – здесь каждая мелочь играла роль и развивала индивидуальность. Вот почему звезды прошлых лет так непохожи друг на друга. Это не сожаление об утраченном, а констатация факта.

Великий тренер Анатолий Михайлович Кострюков, к которому Валя Козин попал в «Локомотив» после хоккейной секции «Метростроя» по рекомендации тренера Нила Гугнина, в интервью Николаю Вуколову вспоминал, что у Козина было прозвище «Мотыль». По мнению Кострюкова – из-за «порхающего» катания (автор текста сначала подумал, что прозвище происходит от глагола «мотыляться», но решил довериться маститому наставнику). Такое катание – родом из дворовых детских баталий, этому невозможно научить или переучить. В «Локомотиве» конца 50-х годов пробиться в состав было трудно, и новичку пришлось посидеть в запасе, хотя и не очень долго. Он здорово работал. Поначалу играл в звене с Александром Гришиным и Юрием Чумичкиным, но его мощный потенциал ощущался. Сезон 1960-1961 «железнодорожники» провели сильно: на предварительном этапе в группе «Б» опередили ЦСКА на четыре очка, на финальном этапе немного сдали, но все равно заняли третье место, уступив всего одно очко горьковскому «Торпедо». По иронии судьбы, эти медали стали единственными в истории как для горьковчан, так и для московского «Локомотива».

В «Локомотиве» блистала первая тройка: Николай Снетков – Виктор Якушев – Виктор Цыплаков. Они добились того, что полностью вошли в сборную СССР и участвовали в чемпионате мира 1961 года, который принес лишь бронзу. Якушев был гениальным распасовщиком, Цыплаков – бомбардиром от Бога, Снетков умел всё, но в 27 лет предпочел карьеру разведчика. Осенью 1962 года его место занял Валентин Козин. Партнеры были на три года старше и значительно опытнее, но не держали молодого в черном теле, всячески поощряя его умение опережать всех в решающие моменты – Козин был не только быстрым, но и быстро соображал. Оказавшись в таком окружении, Валя принялся терзать оборону и вратарей соперника, забивая не хуже Цыплакова (Виктора Якушева собственные голы не волновали – он «кормил» партнеров передачами и отрабатывал в обороне не хуже защитников). Есть мнение, что звено с Козиным заиграло даже лучше, чем со Снетковым. Но тут возникла проблема – к этому моменту состав сборной уже был фактически сформирован.

Якушев был палочкой-выручалочкой в команде Чернышева и Тарасова, для него место находилось всегда. А с Козиным всей тройкой в сборной они сыграли всего дважды – в январе 1964 года в предолимпийских товарищеских матчах с Канадой и США. Американцам Козин забросил три шайбы, Якушев – две. Но на Олимпийских играх в Инсбруке партнерами у центрального нападающего были уже армейцы Леонид Волков и Анатолий Фирсов.

Возможно, Анатолий Владимирович Тарасов не простил Козину отказа переходить в ЦСКА, хотя мэтр конкретно намекал на преференции, пробуя строптивца в сборной в звене с армейцами Дроздовым и Фирсовым еще в конце 1962 года. Но всесильный Тарасов не имел управы: Козин очно учился в институте инженеров транспорта (МИИТ), где была серьезная военная кафедра со специализацией по восстановлению путей. Все было очень серьезно, и Тарасов от него отстал, одновременно закрыв дверь в главную команду страны. Во второй сборной Валентин Козин был завсегдатаем, выиграл в её составе две Зимние универсиады, поездил по миру. Но к середине 60-х стало окончательно ясно, что о первой команде можно забыть.

«Локомотив» больше не пробивался в призеры, но давал бой любому сопернику. К концу 60-х Валентин Козин забросил за клуб в чемпионатах страны более 160 шайб – результат, несомненно, впечатляющий, второй в истории этого замечательного клуба (первый – у Виктора Цыплакова). Согласно другим данным, на счету Козина в «Локомотиве» числится 206 заброшенных шайб – очевидно, с учетом голов, забитых в сезоне 1968-1969 в турнире за 7-24 места. Тогда «Локомотиву» всего одного очка не хватило, чтобы попасть в финальную шестерку. Валентин Козин забивал много, играл здорово, но… ушел в подольское «Торпедо», а родному клубу оставалось быть на виду недолго. Козин как-то смирился с мыслью, что пора заканчивать с хоккеем, что он и сделал бы после двух сезонов в Подольске, если бы не неожиданное предложение от Николая Семеновича Эпштейна.

Это было одно из знаковых событий межсезонья 1971 года: недавно ставший во второй раз бронзовым призером «Химик» приглашает списанного нападающего. Эпштейн даже пошутил, что «вынимает Козина из-под нафталина». Мудрый Семеныч знал, что делает – он понимал, что едва перешагнувший на четвертый десяток Козин отнюдь не исчерпал свой потенциал. Козин назвал свой приход в «Химик» «второй молодостью», что подтверждает и его снайперский счет в течение четырех сезонов: 15, 17, 19, 21. То есть чем старше становился капитан «Химика», тем больше он забивал. Факт, безусловно, неординарный. У ветерана Козина отлично получалось играть с Виктором Ликсюткиным и Александром Голиковым, а также с обоими братьями Голиковыми. Кстати, в сезоне 1974-1975, который «Химик» завершил на четвертом месте, 34-летний Козин разделил звание лучшего снайпера команды с 22-летним Александром Голиковым – по 21 шайбе. После этого была «командировка» в Австрию и возвращение в Воскресенск, плавно перешедшее в судейскую карьеру. Игровая карьера продлилась почти 18 сезонов. Под занавес он закончил институт физкультуры, получив второе высшее образование.

Валентин Козин во всех своих ипостасях является заметной фигурой, но в то же время остается несколько в тени. Это, по-видимому, проистекает от его натуры, от нежелания лишний раз привлекать к себе внимание и как-то выпячивать себя.

Впрочем, за него всё сказала его карьера. Вернее, карьеры – их у Козина многим на зависть.